Здравна каса. Или как это работает.

Расскажу на своем примере, других примеров у меня нет.

Самолет долго выруливал на взлет по летному полю Бен Гуриона. А может мне просто так показалось, что долго. Он просто выруливал, а в груди болело. Боль была терпима, но где-то в подсознании зрела уверенность — инфаркт. Верить в это не хотелось, но все признаки были на лицо. Я их знал… эти признаки. У покойного папы был обширный инфаркт. Правда покинул он этот мир не от инфаркта, а после инфаркта еще много лет прожил вполне счастливой и успешной жизнью. Но… продолжало болеть. Остро, под лопатку. Хотелось пить, все время хотелось пить. Таблетки для снижения давления были выпиты, но облегчения не принесли. Страшно, почему-то, не было. Было жутко обидно. А вдруг это все… и я не увижу еще не родившуюся мою внучку, а она не увидит меня. А мои любимые женщины… мама, жена и две дочки-красавицы. Нафига им такие хлопоты…

Самолет, тем временем, взял курс на Софию. Полет был легким, море и острова Греции, под крылом, видно было хорошо. Я их даже фотографировал. Наконец снижение, толчок… София встретила легким дождиком, было 6-е апреля. Теперь я этот день знаю наизусть. Довольно долго проходили паспортный контроль. Покурил я в еще в Тель-Авиве. Тогда я еще не знал, что больше курить я не буду.

Зал первого терминала, челенджер на второй терминал, откуда идет метро. На метро можно добраться до автовокзала, а там уже и домой. Жена все время говорила — ну давай зайдем к врачу в аэропорту… я тупо отказывался. Но во втором терминале она меня уговорила.

Врач, приятная женщина лет 45-ти, быстро задавала вопросы, параллельно подсоединяя меня к аппарату для снятия кардиограммы. Брызнула чем-то под язык, после этого довольно быстро полегчало. Кардиограмма инфаркт не показала, но врач сказала — аппарат у нас старенький, могут быть неточности. Давайте я вам выпишу направление в окружную больницу Святой Анны. Я продолжал тупить и отказываться. Врач пыталась взять с меня слово, что по приезду домой, я сразу вызову скорую. Жена настаивала на больнице (спасибо моему солнышку). Доктор выписала направление и проводила нас до такси (и этой прекрасной женщине огромное спасибо).

Рассчитались с таксистом, вошли в приемное отделение. У нас забрали направление и сказали ждать. Ждали мы минут 7, пришел молодой доктор и увел меня с собой. Положили на каталку и опять провода, измерение давления, кардиограмма. Врач внимательно читал зубчики кардиограммы и сказал — есть. Я спросил — что есть? Он глянул на меня, вздохнул -инфаркт.

Сука!!! Я знал…

Вокруг меня засуетились врачи. Один что-то опять брызнул под язык, другой спрашивал есть ли у меня болгарские документы и оплачивал ли я здравну касу… с этим у меня было все в порядке. Третий врач ставил мне иголки в вены на обоих руках… все это мне напоминало станцию техобслуживания, на которой я был поломанным автомобилем.

Повезли… куда-то повезли, а я подумал — хорошо, что не вперед ногами. Коридоры, мелькают лампы на потолке… как в кино. Мелькнуло лицо моей супруги. Мне показалась, что она чем-то расстроена, причем сильно:). Лифт… опять коридоры и лампы, опять родное лицо. Еще один лифт… коридор, и… операционная. Меня, далеко не худенького, быстро перекинули с каталки на стол. Раздели, накрыли специальным покрывалом, внутри которого были вшиты свинцовые пластины. Надо мной, откуда-то сбоку выехала голова рентгеновского аппарата. Появился пожилой, седой врач. Как я узнал потом — доцент. Ассистировал ему молодой врач, как оказалось, мой лечащий.

Доцент начал спокойно и так, с юморком, со мной разговаривать. Сейчас мы тебе сделаем упойку (анестезию). Сам, тем временем, водил надо мной головой рентгена. Через некоторое время тоже сказал — есть. Я опять — что есть? Доцент — тромб… он у тебя застрял перед сердцем, в месте сужения вены.

Вот тебе бабушка и Юрьев день…

Доцент — вовремя обратились.

Я (про себя)- солнышко мое, доктор в аэропорту… это вы все сделали вовремя.

Потом доцент сказал — сейчас будет немного жарко в правой руке. И вправду, как будто в вену залили кипяток. Но это ощущение прошло быстро. Как оказалось, через аорту мне вводили контрастное вещество, потом какую-то фигню, с помощью которой удалили тромб, а потом уже и стент, который расширяет вену в месте сужения.

Вся эта процедура заняла минут 30-40. Меня опять перекинули на каталку и отвезли в реанимацию. Дали таблеток, поставили капельницу, показали как управлять кроватью (кровать была такая… с управлением, позволяющим менять положение с помощью кнопок) сказали поменьше шевелиться.

Я, наверное, заснул. Глянул в окно, уже темнело. В палате нас было трое. Пришел врач с вечерним обходом, спросил, как я себя чувствую? Я сказал, что еще побаливает. Он говорит — ну а что вы хотели, там же рана.

На утро я себя чувствовал совсем по другому. Просто хорошо себя чувствовал. С женой мы общались по телефону. Весь день я пролежал и совсем не мог есть… ну не хотелось. Доктор меня за это отругал. Прошла еще одна ночь. На завтрак принесли рис с куриной ножкой и кусочком брынзы. Все это упаковано в одноразовый судочек, на котором написано — произведено такой-то фирмой. Срок годности 3 часа. После обеда мне разрешили встать. Мы с супругой начали общаться через распахнутое апрельское окно. Она подходила под окна реанимации, а я выглядывая в окно, любовался миром, женой и весенним солнышком.

На пятый день, утром, меня выписали. Сказали заплатить в кассу за пребывание в больнице и дали чек. Я глянул на сумму, там стояло 5.60 лева в сутки, итого 4-е дня — 22.40. И ВСЕ…

Как выяснилось, 5.60 — это оплата за пребывание в больнице и за питание. Все остальное лечение за счет здравной касы. Выдали мне эпикриз выписали лекарства, сказали что и как принимать. Еще сказали, что я имею право на два бесплатных контрольных осмотра в течение месяца в их больнице. На улице меня ждала жена и мой товарищ Любчо, который приехал из Сандански, чтобы забрать меня домой.

А еще меня ждала свобода, и новая жизнь.