Ленинградец.ч.9.

Детский приёмник-распределитель не самое лучшее место на земле, и конечно не самое весёлое. Решётки на окнах не прибавляли настроения, охрана, постоянный контроль тоже. Но как не странно, не сказать конечно, что мне там понравилось, но в общем жить можно. Тепло, сытно, чисто. Даже была игровая комната. Кроме того с нами занимались, и по школьной программе, и просто читали книжки, показывали фильмы. К нам совершенно не относились как к малолетним преступникам, как к каким-то изгоям, с нами возились. Начиная от приведения в человеческий вид, отмывания, оттирания, стрижки, так как дети были очень разные, запущенные, грязные, вшивые. Да и мы туда попали уже со зверями и были острижены наголо. Но на фоне некоторых детей, находящихся в приёмнике, мы были очень даже цивилизованны. Некоторые отловленные были диковаты, если не сказать полу-дикие. В общем работа у сотрудников приёмника не сахар, надо быть человеком определённого склада, что б выдержать такое, не очерстветь, не озлобиться на такую публику, какой мы являлись. Не каждому дано. Помню учительницу, или воспитательницу, которая занималась со мной по школьной программе. Как звать забыл, а внешне помню. Вот со школы ни чего, практически ни одного эпизода, а здесь ясно, как в кино. Помню как учительница подолгу сидела со мной и взяв мою руку выводила буквы в тетради в косую линейку. Помню учебник чтения для 2-го класса и даже картинки в нём. Как я старался хорошо читать, ведь в 5 лет, ещё в леревне научился, а учительница качала головой. Видимо на второклассника я не тянул.

И ещё маленький штрих к приёмнику-распределителю. Там дети не смеются, даже не улыбаются. Там ждут. Там все чего-то ждут. Что будет дальше, куда, как. Там не говорят"тихо дети, успокойтесь", и так тихо. Была отличная игровая, с игрушками, книжками. И время было определено, когда играть. Играли. Каждый по отдельности, каждый со своей игрушкой. Мы с братом могли играть вдвоём, а все по одному. И ещё, там никто не плачет, никогда, ни разу не видел. Два мальчика были совсем маленькие, года по три, они тоже не плакали, они тоже ждали.

Мы конечно ждали бабушку, ждали, что она придёт и заберёт нас. Иначе детдом, это было понятно. В детдом почему-то не хотелось. Нам представлялось, что там очень плохо и оттуда все бегут. Что лучше жить в жилище или подвале, чем в детдоме. Навеяно такое представление было от наших беспризорных друзей конечно, которые уже проходили и приёмник и детдом, других сведений на тот момент мы не имели. Правда за месяц нашего содержания к нам несколько раз приходила Светлана Васильевна, наш инспектор. Приносила апельсины и печенье, беседовала с нами. Светлана Васильевна приняла огромное участие в нашей жизни. Она навещала в больнице бабушку, пыталась наладить переписку с нашими родителями. Наверное в тот месяц уже началась решаться наша дальнейшая судьба. А мы как могли, в меру своей бестолковости подталкивали и торопили это решение.

К Новому году бабушку выписали. Дед ещё был в санатории. В приёмник за нами приехала бабушка вместе со Светланой Васильевной, на такси. Домой мы поехали вместе. Бабушка была рада встрече с нами, и в то-же время была очень грустная и озабоченная. Сейчас я понимаю, как ей было нелегко, возможно она впервые в жизни не справилась с поставленной целью, наверное тогда бабушка поняла, что ей не вытянуть нас, двух обормотов. И наверное тогда уже было принято решение о нашей дальнейшей судьбе. Оставались формальности, дело времени. На Новый год мы были отправлены в деревню и пробыли там две недели. Мамка с папкой были в курсе наших подвигов, бабушка им писала. Мы просились остаться в деревне, но 12 км до школы этот вопрос откладывало.

Когда мы вернулись в Ленинград дед уже был дома. Он тоже изменился, стал задумчивым и каким-то отстранённым. Им очень нелегко далось решение о нашей судьбе. А мы на этот раз старались изо всех сил быть послушными. Мы ходили в школу, выполняли поручения по дому, мыли посуду и прибирались, ходили в магазин. Правда один прокол случился, однажды мы решили сэкономить и украли в универсаме батон и сыр. Не везло нам с криминалом, были пойманы и домой пришли со Светланой Васильевной. А в феврале у бабушки случился второй инфаркт. Мы воспользовавшись моментом рванули в бега.

На этот раз мы не стали испытывать судьбу и в центр не пошли. Обосновались в Сосновой поляне. Путём обследования выбрали подвал, где раньше кто-то жил. Там были матрасы и кое какая посуда. А ещё мы подготовились, взяли с собой запасную одежду. При выходе на промысел старались выглядеть прилично, не привлекать внимания. Опыт появился. Понемногу подворовывали в универсамах, что б не примелькаться ходили в разные. Кроме того зарядили телефоны-автоматы, это давало какие-то деньги. Например мы могли в универсаме спрятать кусок колбасы, сыра или сосиски под пальто и официально купить батон. Поумнели. Так мы прожили недели три. Попались как всегда глупо. Нас выследила дворничиха, вместе с каким-то дядькой. Нас схватили, ну и по накатанной-отделение-Светлана Васильевна-приёмник. В отделение приходил дед, но нас ему не отдали, официально дед был чужой, не имели права.

В приёмнике мы пробыли недолго, наверное дней десять. Нас успели отмыть, обстрич и откормить. Бабушку выписали, она приезжала, но нас не забрала. Светлана Васильевна приходила почти каждый день. Нас готовили к детдому. С нами подолгу беседоволи, Светлана Васильевна говорила, что бабушка слаба, ей совсем нельзя волноваться, что она может в любой момент снова угодить в больницу. Что дед не являясь нашим родственником не может оформить опекунство, в общем только детдом, другого пути для нас нет. Нам рассказывали, как там хорошо, там много детей, нам будет интересно и весело. Но на тот момент весело нам небыло.

Это я потом узнал, сколько труда, сколько нервов и переживаний всё это стоило. В ту зиму бабушка, со Светланой Васильевной вели переписки, ездили по различным инстанциям. Наших родителей лишали родительских прав, и мать и отца. Для бабушки это тоже был шаг очень не простой, наш отец-её единнственный сын. Но видимо без этого было нельзя. Кроме того у бабушки было условие, что б нас можно было забирать, на каникулы, на выходные. В детдомах это не поощрялось. В общем всё не так просто.

Как-бы то не было, решение принято, документы готовы. В приёмник за нами приехали бабушка с дедом и Светлана Васильевна, на милицейской машине. Хоть с этим повезло, мы даже возгордились. Не знаю почему, но почему-то не было определено конкретное место нашего пребывания. Нас возили в три места, папка с документами была у Светланы Васильевны. Сначала мы поехали в Пушкин. Там бабушка нас оставить не захотела. Думаю это связано как раз с выходными-каникулами. Потом мы были в Стрельне. Там пока мы сидели ждали решения нашей участи, к нам подошла девочка и спросила, кто это нас привёз, мы ответили, что это наши бабушка с дедушкой. Девочка сказала"А, значит вы будете домашние, у нас таких не любят". Через время я понял значение слова"домашние", это те у которых есть родственники, которых могут забирать время от времени домой. Но в Стрельне нас не приняли, наверное было напряжно с местами. Наши вышли с кабинета с женщиной, наверное директором, которая говорила"Нет-нет, никак не могу". И мы поехали дальше, на Трамвайный. Это и стало моим домом, на ближайшие пять лет. Заведение называлось "интернат для детей лишённых попечительства родителей". Или прще, школа-интернат№40. Отсюда начался новый этап в моей жизни, этап превращения в человека разумного, цивилизованного, превращения в того кем я стал в дальнейшем.