Ленинградец.ч.5.

Так произошла наша встреча, и началась дружба с ленинградскими беспризорниками. В отличии от дворовых, они нас приняли, не смеялись и не дразнились. В их лице мы нашли первые родственные души, в этом большом и непонятном городе. С этой встречи началось наше знакомство с изнанкой жизни, отсюда мы начали приобретать свой первый жизненный опыт, зачастую криминальный. Отсюда-же начались испытания для нашей бабушки, хотя ей и так было с нами нелегко. Как вспомню, что мы вытворяли, как подумаю, сколько нервов мы вымотали, ни каких слов, кроме"убил-бы гадов". Но мы были детьми, попавшими в несвойственную для себя ситуацию, и вели себя так, как считали на тот момент правильным.

Беспризорников было пятеро. Они назывались ватагой, и жили своей, свойственной для их ватаги жизнью. Нам они понравились сразу. Они были самостоятельны, и совершенно независимы. Старший был Толян, ему было 11 лет, но выглядел старше, был гораздо выше всех и крепко сложен, никогда не улыбался, всегда деловит и рассудителен. В ватаге Толян имел непререкаемый авторитет и уважение. Слово Толяна-закон, с ним никто не только не спорил, а даже не помышлял об этом. Ещё двоим было по 10 лет, Шурка и Молчун. Шурка-конопатый, полноватый, всегда улыбающийся и всегда голодный. Он умел расположить к себе так, что ему всегда что-нибудь давали. Он даже не просил, просто подходил и смотрел, например на овощной лоток. В итоге продавщица протягивала ему яблоко, или ещё что. Всё добытое приносилось в ватагу. Молчун. Крикливый, нервный, лохматый, неопрятный и весь какой-то как на шарнирах, к тому-же сильно косоглазый. Молчун всегда спорил, всегда был готов ринуться в драку, вечно в синяках и царапинах. Он всегда всем не доволен, он не мог усидеть на месте ни секунды, не мог говорить тихо и спокойно, при разговоре размахивал руками, при том было непонятно куда он смотрит. Младшая часть ватаги состояла из Фили и Гнома. Гному, которому при первой встрече я не дал больше 5-ти лет оказалось 7, что повергло меня в большое удивление, таких маленьких ровестников я не видел. Он имел необычайно пискливый голос, умел заплакать в любое время, причём очень естественно. Гном зарабатывал этим деньги. Например, на остановке автобуса, или в метро поднимал вой, что потерял пятачёк. Как правило добрые люди давали, и заработок был неплох. Правда иногда вызывались желающие отвезти малыша домой, тут приходилось выкручиваться. Несмотря на маленький рост и вобщем-то юный возраст Гном был умён и хитёр. Филя ни чем примечателен не был. Разве что в нём была какая-то аккуратность. Он был похож на отличника. Скромный, молчаливый и застенчивый. Филя выполнял роль адьютанта Толяна, всегда уходил и приходил вместе с ним. Они часто уезжали в город, там Толян знался со старшаками. Кроме того на Толяне была обязанность одевать ватагу. Одежду доставал он, как правило снимал с верёвок, Филя на шухере. В общем в нашем понимании ватага жила отлично, о такой жизни можно только мечтать.

Все пацаны в ватаге были ленинградцы, сбежавшие с интернатов, за исключением Молчуна. Молчун был с Кронштадта, где сбежал от матери. Толян с Филей сбежали в разное время из Пушкина, откуда остальные не помню. У всех были родственники, но выбор был сделан в пользу ватаги. Толян бегал третий год.

Как получилось, что мы с братом привязались к ватаге, не знаю, как-то само-собой. Всё свободное время мы проводили с кем-то из ватаги, понемногу втягиваясь в их жизнь, их дела. Мы выполняли поручения Толяна, причём не напрягаясь, не испытывая какого-то ущемления своих прав. Толян никогда не приказывал, он говорил надо сделать то-то и то-то, кто пойдёт? Однажды понадобились гвозди. Гном предложил украсть в универмаге"Нарвский", мы с братом тоже вызвались. Всё было просто, гвозди лежали на стелажах, любых размеров. Прогуливаясь по магазину берёшь гвозди и по карманам, но немного, что б незаметно. Несколько заходов и дело сделано. Так-же Толян научил проверять телефоны-автоматы. В автоматы бросали двушки, когда звонили. Если не дозвонился, двушка должна вернуться. Но откуда монетка выкатывается, ставится кусочек губки. Когда двушка не выпадала, как правило стучали по телефону, и говорили, что проглотил. Но был специальный крючок из проволоки, губка подцеплялась, и вываливалась горсть двушек. Мы обходили автоматы на своей территории, деньги конечно в ватагу. Так-же делалось в метро, где пятаки меняли. Но это было опастно, требовало определённых навыков и проворности, правда и деньги большие.

Вот так, в первую нашу осень в Ленинграде сложилась наша жизнь. А школа, не успев стать чем-то важным, отодвинулась на такой план, что и не видно. Посещали мы её весьма нерегулярно.