Уникальный, по моему мнению, случай произошел в начале 20 века в области русско-болгарских отношений: в 1914 году перешел с болгарской службы на русскую военную службу и принял российское подданство генерал-лейтенант Радко-Димитриев. Пикантность данного факта состоит еще в том, что Радко-Димитриев состоял в Петербурге в качестве посланника Болгарии в Российской Империи. Если учитывать, что Болгария в начале века примкнула к германскому Тройственному Союзу, направленному против России, то поступок Радко-Димитриева формально можно характеризовать как предательство интересов и политики Болгарии. Но, разбираясь в данном историческом факте, можно по-человечески понять этот поступок. Деле в том, всю свою жизнь Димитриев Радко (настоящее имя) видел в России и русских людях настоящих друзей болгарского народа.
По крайней мере, так свидетельствуют российские источники, на которые я опирался в этом повествовании.
Радко Димитриев родился 24 сентября 1859 года в Сливенской области Болгарии, в селе Градец. 16-летним подростком он принял участие в Апрельском восстании против турецкого владычества, а в 1877 он поступил на службу в русский лейб-гвардии Уланский полк в качестве переводчика. Принимал участие в боевых действиях полка на всем протяжении русско-турецкой войны 1877-1878 г. Г., после которых за год закончил учебу в Софийской военной школе. После этого был полный курс российской Академии Генерального Штаба. Видимо, незаурядный был человек и офицер, если в 25 лет получил аксельбант генштабиста. Сразу после окончания Академии вернулся в Болгарию, и в 1885 году, во время сербско-болгарской войны командовал авангардом болгарской армии, наступавшей на Пирот. А в 1886 году Радко Димитриев принял деятельное участие в военном заговоре против болгарского князя Александра I Баттенберга, ориентировавшегося в своей политике на Австро-Венгрию и Германскую империю. Как известно, этот заговор был „на руку” Российской Империи.
После прихода к власти С. Стамболова, Радко-Дмитриев исключается из рядов офицерского корпуса болгарской армии, скрывается в Румынии, где стал одним из руководителей очередного военного заговора. После неудачного восстания в Силистрии в 1887 году уезжает в Россию и поступает на русскую военную службу, оставаясь гражданином Болгарии. Служил, кстати, неплохо: сослуживцы по Тифлису отзываются о нем, как о грамотном воспитателе, способном ротном и батальонном командире. В 1893 году получил чин подполковника русской императорской армии.
Вернулся на родину в 1898 году, когда отношения между Россией и Болгарией нормализовались. Был восстановлен в офицерском чине болгарской армии и назначен начальником штаба Пятой Дунайской пехотной дивизии. Затем вплоть до 1904 года Радко Димитриев служил в должности начальника оперативного отделениа Генштаба армии Болгарии. Нужно отметить, что данная должность предусматривает планирование действий армии и флота в мирное и военное время с учетом всех возможных военно-политических сценариев. Важная должность, скажу я вам.
Потом в течение трех лет Радко Димитриев исполняет должность начальника Генерального Штаба Вооруженных сил Болгарии.
С началом 1-й Балканской войны, в 1912 году принял командование двумя болгарскими армиями, на южном фронте. Под его командованием болгарские войска успешно атаковали Чаталжинские укрепления турецких войск, разбили турок под Кирклиссом (ныне турецкий город Киркларели). Присвоен чин генерал-лейтенанта болгарской армии.
В период 2-й Балканской войны 1913 года, когда Болгария в одиночку воевала против коалиции балканских государств и Турции, служил в должности помощника Главнокомандующего Болгарской армией.
Зная о русофильских настроениях генерала, в 1913 году болгарское правительство назначило Радко Димитриева полномочным посланником Болгарии в Петербурге. Таким образом, продолжился „русский период” жизни генерала.
В июле 1914 года, накануне начала 1-й мировой войны, когда стало ясно, что Болгария выступит на стороне Германии против России, Радко-Димитриев принял решение о своем участии в войне на стороне России. Он обращается к Императору Николаю II с прошением о получении российского гражданства. На родине его второй раз официально признают изменником и лишают наград и звания. Мне думается, что такое решение генерала было осознанным, та как он был решительным противником сближения Болгарии с германскими государствами.
Как бы то ни было, 27 июля 1914 года Радко-Дмитриев стал российским подданным с присвоением чина генерал-лейтенанта российской Императорской армии. Ему было поручено командовать 8 армейским корпусом. С началом войны войска под командованием Радко-Дмитриева одержали ряд крупных побед над австрийской армией. Он привел свой корпус под стены Кракова, но не взял его. Приказом из Ставки его наступление было остановлено. В начале 1915 года генерал был назначен командующим 3-й российской армией в Галиции. Его армия успешно преодолела Карпаты и была готова войти в Венгрию. Наступление Радко-Дмитриева не было поддержано командованием фронта. В апреле против его растянутых по фронту корпусов было сосредоточено три германских и австрийских армии. Радко-Димитриев неоднократно обращался к командующему фронтом о грозящей опасности немецкого наступления, о недостаче снарядов и патронов, о скоплении против его одной армии трех неприятельских.
Вот что впоследствии вспоминал генерал Брусилов:
„…. А Радко-Дмитриев, мой сосед с Дунайца (3-я армия), мне сообщал, что против его 10-го корпуса заметна подготовка к прорыву его фронта: свозится многочисленная артиллерия тяжелых калибров, заметно прибывают войска, увеличиваются обозы и т. д. Так как, невзирая на его требования, ему подкрепления не посылались, а у него резервов не было, то нетрудно было предвидеть, что его разобьют…
Если бы все войска, которые были направлены в 9-ю армию, были быстро перевезены в распоряжение Радко-Дмитриева, он мог бы перейти в наступление, не ожидая сбора всех войск врага, разбить головные части только что собиравшейся армии немцев и этим своевременно ликвидировать грозившую нам опасность. Но хуже глухого тот, кто сам не желает слышать, и 10-й корпус, вытянутый в одну тонкую линию, без всяких резервов, на протяжении 20 с лишним верст, без тяжелой артиллерии, бездеятельно стоял, спокойно ожидая момента, когда Макензену, вполне подготовившемуся, угодно будет разгромить его и на широком фронте прорвать линию 3-й армии.
… Генерал Иванов, невзирая на все угрожающие сведения, уже ясно показывавшие, что удар противника сосредоточивается на фронте 3-й армии, все-таки не решался подкрепить Радко-Дмитриева. Об этом преступном недомыслии я до настоящего времени, не могу спокойно вспоминать. Радко-Дмитриев, видя, что все его донесения мало помогают, прислал мне письмо, в котором излагал создавшуюся у него тяжелую обстановку и просил моего воздействия на Иванова. Я ответил Радко-Дмитриеву, что мое вмешательство в дело чужой армии при моих отношениях к главкоюзу не только не поможет ему, а окончательно все испортит. Советовал же я ему написать о его положении генерал-квартирмейстеру Данилову в Ставку для доклада верховному главнокомандующему. Исполнил ли он мой совет — не знаю, ибо я больше не видел этого честного и доблестного воина. Вина прорыва 3-й армии ни в какой мере не может лечь на Радко-Дмитриева, а должна быть всецело возложена на Иванова.”
Проще говоря, командуйщий фронтом генерал Иванов просто предал Радко-Дмитриева. Кстати, это тот самый Иванов, который потом, в феврале 1917 года, стоял во главе масонского „заговора генералов”, приведшего к отречению от престола Николая II и крушению монархии. Разгром 3-й армии был ужасен, генерал и его порученцы сутками метались по войскам, пытаясь привести их в порядок. Но германско-австрийские армии выбили их из Западной Галиции. От все 3-й армии Радко-Дмитриеву удалось сохранить лишь 40 000 человек личного состава.
... Генерал Иванов, докладывая об обстановке царю, всю вину свалил на Радко-Дмитриева. Генерал в мае 1915 года был отстранен от командования армией и назначен с понижением командиром Сибирского корпуса, который воевал в Прибалтике. Командовал корпусом Радко-Дмитриев до марта 1916 года, а потом был вновь назначен командующим армией. Это была 12-я армия, ведущая тяжелые бои в районе Риги. Вступив в командование армией и изучив обстановку, генерал Радко-Дмитриев разработал дельный план наступления армии с основной целью – захват Риги. Командующий фронтом Куропаткин одобрил план, и наступление началось в конце декабря 1916 года. В это время Куропаткина на посту командующего фронтом сменяет генерал Рузский (еще один вдохновитель „заговора генералов”). Своим приказом он останавливает наступление. Снова – предательство.
В феврале следующего года к власти в России в результате государственного переворота пришли масоны, сформировавшие Временное правительство. Весной и летом военный министр Гучков (один из руководителей российских масонов) своим приказом о „чистке в армии” начал развал вооруженных сил страны. Были уволены толковые офицеры и генералы, в том числе и Радко. Дмитриев, который был отчислен в резерв. Генерал заболел. Для лечения он он осенью 1917 года уехал в Пятигорск. Там его и настигло известие о полной отставке.
Именно в Пятигорске была прочитана последняя страница его жизненной книги. Самая страшная страница.
В сентябре 1918 года в Ессентуках генерала, в числе других офицеров бывшей царской армии, арестовали представители ЧК вместе с его сыном, который носил звание поручика, и поместили в здании бывшей гостиницы, превращенное коммунистами в городской концлагерь. Через некоторое время заложников отправили в Пятигорск, где они содержались в ужасных условиях. В ноябре 1918 года приказом ЧК № 6 группе генералов был вынесен смертный приговор. Приказ подписал председатель ЧК Атарбеков и члены: Стельмахович, Щипулин, М. Осипов Скрепил: секретарь Абовьян.
Из материалов расследования „красного террора”:
В холодный и ветреный осенний вечер 18 октября 1918 года, под мелким дождем и при густом тумане, препятствовавшем видеть на один квартал вперед, из тюрьмы было выведены арестованные, в числе которых был больной генерал Радко-Дмитриев.
Некоторым заложникам хотелось верить, что эта необычная перекличка предвещает перемену к лучшему в их тяжком образе жизни. Настроение у многих повысилось, и людям, склонным к оптимизму, обещание немедленного освобождения после выполнения некоторых формальностей в "Чрезвычайке" не казалось неправдоподобным. Предложение забрать с собою вещи еще больше подбодрило заложников, и многие из них стали надеяться на то, что в худшем случае их тревожат для перевода в более теплое помещение.
Но радость заложников была кратковременна. Удары нагаек "товарищей" рядовых "батальона смерти" тотчас же по выходе заложников на улицу быстро вернули их к суровой действительности. Подъезд гостиницы был освещен, а потому, несмотря на густой туман, стоявшие на улице 13 человек, приведенные из тюрьмы, видели, как человек шестьдесят заложников быстро, один за другим, со свертками в руках выходили на улицу.
Раздалась команда "шашки наголо", и вереница людей, обреченных на смерть, тронулась по Нижегородской улице и повернула налево по Романовскому проспекту. Дул порывистый, холодный ветер. Кто мог, кутался в одеяло.
К 11 часам вечера жуткое шествие прибыло к месту своего назначения и остановилось у запертых кладбищенских ворот. Красноармейцы стали стучать прикладами ружей в дверь сторожки, где живет смотритель кладбища Валериан Обрезов, и требовали немедленно пустить их на кладбище. На вопрос Обрезова, кто это, последовал ответ "товарищи", после чего Обрезов вышел из сторожки. Следом за ним вышел и кладбищенский сторож Артем Васильев. Еще утром 18 октября большевики заказали Обрезову большую яму.
Ее вырыли на городском кладбище в левом заднем углу (северо-западном).
Обрезов и Васильев пошли вперед, показывая дорогу к упомянутой могиле, а выделенные из 25-ти приведенных заложников 15 человек, окруженные красноармейцами, вооруженными с головы до ног, пошли за ними. Остальные заложники остались у ворот кладбища.
Шли всю дорогу медленно, шаг за шагом, прямо по дороге в глубь кладбища. Все молчали.
Не доходя до приготовленной ямы, около ограды, все остановились, и красноармейцы приказали заложникам раздеться. Началась рубка. Рубили над ямой, шагах в пяти от нее.
Палачи приказывали своим жертвам становиться на колени и вытягивать шеи. Вслед за этим наносились удары шашками. Палачи были неумелые и не могли убивать с одного взмаха. Каждого заложника ударяли раз по пять, а то и больше. Некоторые стонали, но большинство умирало молча. Обрезов и Васильев отошли в сторону. До них отчетливо доносился хруст разрубаемых костей.
В последующем разговоре бывшего председателя "Чрезвычайки" Атарбекова, Стельмаховича и политического комиссара 2-й армии был упомянут и Радко-Дмитриев. Один знакомый спросил Атарбекова, правда ли, что красноармейцы отказались казнить Радко-Дмитриева. Атарбеков ответил: "Правда, его я зарубил сам. Вот этим кинжалом”.
После, один из красноармейцев, казак, рассказывал впоследствии подробности казни. "Ну, и негодяи, - начал он свой рассказ, - натешились. Рубили сначала руки, ноги, а потом уже голову. Да еще перед рубкой начальник отряда нещадно бил их резиновой плеткой".
Таким образом, большевики, согласно установившейся у них к тому времени практике, закончили свое дело до рассвета.
Так закончилась земная жизнь доблестного генерала Радко-Дмитриева. О его сыне мне выяснить ничего не удалось. Скорее всего, он тоже был казнен.
За свою многолетнюю службу Болгарии и России генерал Радко-Димитриев был награжден многочисленныме орденами и медалями двух стан, а также румынским орденом и французским орденом Почетного Легиона.
Указом Президента Республики Болгария Росена Плевнелиева от 8 января 2013 года генерал Радко-Димитриев был посмертно награжден Орденом „Стара планина” 1-й степени с мечами „…за исключительно большие заслуги при планировании и осуществлении военных операции в период Балканской войны и проявленные при этом инициативу и военное мастерство”.
-
1
-
2
- 11
- 3 329
11 комментариев