Неизвестная война-2

... Тогда, 24 июня (6 июля по новому стилю) 1827 года Россия, Франция и Великобритания подписали Лондонскую конвенцию, потребовав от Порты допустить их посредничество в турецко-греческом конфликте и предоставить Греции автономию. Союзники послали Турции коллективную ноту с требованием заключить в течение месяца перемирие и угрозою, в противном случае, силою заставить враждующих прекратить борьбу. Почти одновременно 3 союзные эскадры направлены были к берегам Греции.

Блистательная Порта оставила эту ноту без ответа, полагая, что это внутренние дела Турции.

В принципе, если судить буквально, то так оно и было.

Между тем греки, после 6-летней борьбы за свободу, уже не в состоянии были далее сопротивляться; турки овладели Афинами и тамошней цитаделью, последовали репрессии. Для нанесения последнего удара грекам сильный египетский флот, с десантом, направился из Александрии к берегам Мореи и вступил в Наваринскую бухту, где соединился с турецким флотом Тагир-паши.

Союзные „миротворческие“ эскадры заперли турецко-египетский флот в бухте, и адмиралы предупредили Тагира удерживаться от неприязненных действий против греков. Тагир запросил Порту и получил в ответ: послать всех на три буквы, не обращать внимания на угрозы союзных адмиралов, продолжать энергичные действия против Греции.

Окончательно разбитые и перепуганные, греки обратились к союзникам с просьбою о помощи.

Немного напоминает современные „миротворческие“ акции НАТО, не правда ли? По крайней мере, сценарий очень похож.

Короче, у Наварина турецкий флот был качественно „запилен“ союзниками.

8 декабря 1827 года Порта издала гатти-шериф /султанский указ, требующий немедленного и безусловного исполнения всеми подданным /, в котором, выставляя Россию непримиримым врагом Турции и всего мусульманства, провозглашала против неё священную войну. Порта отказалась от исполнения аккерманского договора, изгнала всех русских подданных из пределов Оттоманской империи и закрыла проливы. Войскам в Греции в очередной раз приказано было спешить потоплением греков в их собственной крови. Вместе с тем Порта с усиленной деятельностью стала готовиться к войне, торопливо собирала новые войска, усиливала флот и приводила в лучшее оборонительное состояние дунайские крепости.

Император Николай хотя и повелел (в конце 1827 г.) 2-й армии быть готовою к походу в Турцию, но не желал действовать без согласия союзников. Франция согласилась поучаствовать в разборках и немедленно снарядила с этой целью экспедицию. Англия же, как обычно, выжидала.

Тогда император Николай решил наплевать на позицию Англии и манифестом 14 апреля 1828 г. Возвестил о войне с Оттоманской империей, выразив в то же время готовность вступить с нею в переговоры под непременным условием: восстановить во всей силе прежние мирные трактаты, принять обязательства, постановленные в Лондоне 24 июня 1827 г., и вознаградить военные убытки России по день заключения нового мирного договора.

Положение Турции к апрелю 1828 г. Было критическое: ядро турецких войск, янычары, уничтожены самим султаном, а флот — союзниками, армия собиралась туго.

Кстати, о янычарах. Это личная гвардия султана. На протяжении трехсот лет янычары всегда были впереди в завоевательных походах султанов. Командир /ага/ янычар всегда пользовался огромным влиянием в стране. Но к 19 веку влияние янычар стало падать, как и их боевой дух. Под пули и сабли они себя подставлять почем зря не хотели, а большое жалование им получать ну очень уж нравилось. Конфликт назревал давно. И вот, султанский визир Байрактар, как стало доподлинно известно, с молчаливого согласия султана собрался реформировать армию путем введения „полков нового строя“ Ну прямо, как у Петра Первого. Это было уже непростительно.

«Не жилец», – мрачно подумали янычары, косясь на дворец визиря.

Короче, вскоре Байрактара они убили – как водится, вдоволь погремев в перевернутые полковые котлы и побуянив на немощеных стамбульских улицах… А вот султана не тронули. С их стороны это было непростительной ошибкой – прадеды в былые времена с султанов только начинали, а уж потом переходили к мелочи вроде визирей и пашей… Что поделать, разленившиеся янычары потеряли былую сноровку. По сравнению с бунтами былых времен, когда султаны вмиг лишались голов, а весь Стамбул неделю прятался на всякий случай по погребам, это уже получалась какая-то дурная пародия: разнести дворец везира – всего-то! – а потом отправиться митинговать… Положительно, янычары были уже не те. Никакого сравнения с грозными прадедами, даже смешно…

Неизвестно, руководствовался ли в тот день султан Махмуд опытом Николая Первого на Сенатской площади. Но действовал он решительно: вместо того, чтобы скрыться в какое-нибудь безопасное местечко, вызвал топчу-баши, начальника артиллерии, генерал-фельдцейхмейстера, если по-военному… По митингующим шарахнули картечью пушечные батареи. На пустыре полегло то ли шесть, то ли семь тысяч янычар, а остальные разбежались. Их разогнали по отдаленным гарнизонам и ссылкам.

И не стало с того времени в Оттоманской Порте янычар…

Между тем французы заняли Морею, русские войска сосредоточились на границах Турции, заключен мир с Персией на великолепных для России условиях. Мы усиленно готовились к активным действиям против турок.

Порта рассчитывала выставить для войны с Россией около 300 т. Чел.; в действительности же к весне 1828 г. Её вооруженные силы достигали 190 тысяч; из которых регулярных войск было только 80 тысяч солдат. Силы эти в конце апреля находились:

10 тысяч Решида-паши — в Греции;

До 35 тысяч — в Константинополе и проливах;

Около 20 тысяч у Мехмеда-паши — в районе Видина;

До 30 тысяч — в придунайских креплениях, под общим начальством силистрийского паши Хаджи-Ахмета;

15 тысяч Ибрагима-паши — в Бабадагской области;

Около 40 тысяч — в окрестностях Адрианополя;

До 40 тысяч — в Азиатской Турции.

Военный флот состоял лишь из десятка судов в Босфоре, опасавшихся выйти в Черное море.

Султан, в надежде на обещание Австрии не допустить вторжения русских в пределы Оттоманской империи и что того же не дозволят принципы Священного союза, полагал, что император Николай ограничится угрозами и не решится на войну; поэтому он спокойно оставался в Константинополе, справляя байрам, а глядя на него и турки было покойны, не спеша становиться в ряды ополчений. К декларации русского императора султан отнесся тоже как к угрозе и оставил ее без ответа.

А зря. Император Николай решительно форсировал военные приготовления. Для войны с Турцией в Европе было назначено 3 пехотных корпуса и 1 кавалерийский, т. е. 94 батальона, 125 эскадронов и сотен, всего 100 тысяч строевых нижних чинов при 396 полевых и 40 осадных орудиях. Главное начальство над действующей армией вверено фельдмаршалу графу Витгенштейну.

Кроме действующей армии, была образована в Малороссии еще резервная, генерал-лейтенанта графа Витте. Всего 60 батальонов, 120 эскадронов, 13 артиллерийских рот.

Для действий в Азиатской Турции быстро сформирована кавказская армия графа Паскевича, состоявшая из 45 батальонов, 11 эскадронов, 15 казачьих полков и 11 артиллерийских рот, в общем — до 30 тысяч штыков.

Черноморский флот имел 29 судов (не считая мелких) с 1.680 орудиями, сверх того особая эскадра балтийского флота уже продолжительное время болталась в Архипелаге.

Был разработан толковый и смелый план кампании:

1. Занять валашские княжества только для утверждения в них порядка, защиты от вторжения турок и охранения правого фланга армии на случай вступления в них австрийцев, базироваться на Бессарабию.

2. Переправиться через Нижний Дунай, наступать к Варне, выставя заслон к Шумену, а по овладении Варной, разбить турок у Шумена, перейти Балканы и прямиком направиться на Константинополь, „запиливая“ по пути турецкие войска.

3. Избежать поднятия против Оттоманской империи болгар и сербов, что произошло бы при появлении среди них русских войск и могло послужить поводом к вмешательству в войну европейских держав.

4. Сохранить целостность Турции, подчинив ее политику своим интересам.

5. Снабжение армии осуществлять морем, для чего зафрахтовано более 180 коммерческих судов.

6. Кавказской армии назначено было вторгнуться в Азиатскую Турцию; особый же отряд должен был произвести десант к Анапе и, по овладении ею, присоединиться к действующей армии.

И вот, 25 апреля 1828 года началось: русские войска вошли в княжества. Тайный советник граф Пален вступил в управление обоими княжествами; авангард русских войск направился в путешествие по территории современной Румынии.

Продолжение следует