... Забыл сказать, что с нашей колонной на своем УАЗике ехал командир полка. Если в 1-й и 2-й дивизионы он в качестве кураторов направил своих заместителей, то с нами решил ехать сам. Сейчас уже можно назвать его фамилию: прошло много лет, его давным-давно сняли с должности по причине алкоголизма и отправили в отставку. Фамилия этой особи в погонах была двойная: Абросимов-Федосеев. Не знаю, может его и в живых-то уже давно нет по причине цирроза печени.

У меня, молодого старшего лейтенанта на майорской должности, и этого полковника-алкаша была крепкая неугасающая “любовь”. Неприязненные отношения возникли еще год назад, сразу по моему приезду в его полк с новым назначением. Как и положено, я прибыл к нему в кабинет и представился по всей форме. Сидя в своем кресле и рассматривая мое личное дело он выслушал меня и после нескольких секунд тяжелого умственного труда спросил:

- Так. Быстро же Вы прошли по должностям от простого инженера до командира группы пуска! Что, знакомые или родственники в Главном штабе “тянут”?

- Не имею там ни тех, ни других, товарищ гвардии полковник, - глядя ему в глаза, чуть промедлив и слегка ошарашенно ответил я.

Потом было еще несколько формальных вопросов, и, наконец, он с недовольным видом отпустил меня с пожеланиями хорошей службы.

Только через некоторое время я узнал причину подобного вопроса: его тесть был какой-то “шишкой”(уже не помню, какой именно) в Главном штабе ракетных войск. Поэтому, видимо, ему невдомек было, что занять должность на две ступени выше своего воинского звания можно не только благодаря связям, но и по другим причинам. Тогда, более 20 лет назад, такое было возможным...

Кроме того, аборигены-офицеры предупредили, что мой новый начальник прямо-таки не выносит, когда ему смотрят в глаза. А еще его самолюбию льстит, если офицеры и прапорщики, стараясь не попадаться ему на глаза, обходят его стороной. Тогда я просто пожал плечами...

Через 3 месяца я получил шикарную квартиру в центре военного городка, на берегу искусственного озера, и тут с удивлением узнал, что моим соседом был командир полка. Я стал обживаться на первом этаже, а он уже давно жил в квартире на третьем. Вот тут-то я и стал невольным свидетелем его внеслужебных “художеств”! Пьяные вопли по вечерам, друзья ханыжного вида, заходящие к нему “на огонек” по выходным дням, сон в пьяном угаре на лавочке под окнами – все это я сам частенько наблюдал воочию.

Короче говоря, я все знал... А он знал, что я знаю...

Вот почему, при каждом удобном случае он как-то весьма тупо пытался придраться ко мне. Чаще всего это не получалось, но бывало и наоборот. Армейский закон “Я – начальник, ты – дурак” изредка срабатывал.

В конце-концов взаимная неприязнь переросла во взаимную ненависть, и эта конфронтация могла бы закончиться для меня плачевно, ибо у нас – разные “весовые” категории. Спасало, я думаю, то обстоятельство, что в мою стартовую батарею частенько приводили “гостей” из других частей и даже дивизий: инструкторы на примере нащей боевой работы показывали всем, КАК НАДО управляться с новой и сложной техникой. Если бы не это, то от меня бы и костей не осталось...

Но вернемся к учениям. Уверен, что в течении всего ночного марша Абросимов-Федосеев, сидя с своем УАЗе постоянно прикладывался к бутылке, потому что по прибытии на полевую позицию из авто вывалилось нечто совершенно пьяное, в расстегнутой шинели, с фуражкой набок.

Суть размещения ракетного дивизиона на полевой позиции заключается в обеспечении его скрытности, поэтому в гуще деревьев заблаговременно делаются вырубки и образуются так называемые “карманы”, куда агрегаты собственно и ставятся. Почти весь дивизион разместился, настала и моя, последняя, очередь.

Приказав механику остановиться, я выпрыгнул из кабины, промерил шагами всю позицию и понял, что тут ставить пусковую установку нельзя - под ногами чавкало весеннее болото. Там, на пригорке, где мы остановились – можно, а тут - ну никак нельзя!

Шатаясь, ко мне нетвердой походкой приблизился командир полка:

- Чего медлишь, старлей!? Ставь пусковую и развертывай батарею!

- Товарищ гвардии полковник! Позиция выбрана неправильно. Видимо, инженеры провели пенетрацию грунта зимой, без учета весенних особенностей. Аппаратура навигации позволяет развернуться там, где сейчас стоит агрегат. Прошу Вашего разрешения.

- Дох@я тут грамотных развелось! Я отстраняю тебя от командования!!! Сам заведу пусковую. Эй там! Прапор! (механики-водители ядерных ракетоносцев – прапорщики). Давай по газам и на меня! Чего там копаешься!?

Водитель (его звали Витя) вопросительно посмотрел на меня. Я пожал плечами и обреченно кивнул.

- Быстрей, быстрей! – подпрыгивая в нетерпении и брызгая слюной кричал полковник. И Витя дал по газам...

Свыше 100 тонн металла, специального стекловолокна, резины и ядерного боезаряда со всего маху, разбрызгивая воду и грязь, уткнулось “мордой” в болото. “Назад!”– заорал полковник. Механик дал задний ход. Но вот этого делать ни в коем случае было нельзя: тяжеленная семиосная машина зарылась еще больше и села в болото на раму первыми тремя осями. Так и стояла моя “Ласточка” скорбно уткнувшись лицом в болотце, совершенно беспомощная, вся в грязи и мокрой прошлогодней траве.

Самостоятельно она теперь выйти уже не могла. Finita.

Продолжение следует